Евгений Онегин, Альтернативная история в стихах

 
Всем привет!
Тут, на днях, Майк прислал свою новую сказку. Мне очень понравилась, надеюсь вам тоже придется по душе!

Евгений Онегин
Альтернативная история в стихах

Вначале может показаться, что действие римейка «Евгений Онегин» начинается довольно запутанно. Но это не так. Автор хотел показать, как сложилась обстановка политической жизни сказочной и полусказочной Руси на тот момент. Да и не только Руси. Так же немного сведений о родителях Онегина, его путешествиях по миру, для чего собраны выдержки популярных тогда авторов, в том числе какого-то Пушкина. Далее – всё строго по сюжету. Ну, может, и не совсем строго…

«Не сыскать ничьих следов
Вкруг того пустого места.
В том гробу – твоя невеста.»
А.С. Пушкин

«Скажи-ка, дядя, ведь не даром
Не лечат геморрой отваром?..»
<?>

Случилась вот какая штука:
Мой дядя, от блатных понятий
Совсем не в рифму занемог,
Его пример – другим наука:
Однажды трактор, рак и щука
Везти с гашишем воз взялись,
И за делюгу ту впряглись.
И зло пришло совсем не с той руки,
Лишь стоило обуть очки:
Рак лабает мажор, а щука в ля миноре…
О боже мой, какое горе –
Полуживого забавлять,
Печально лазить по сберкнижкам
Вздыхать и думать про себя:
О, Волга! Колыбель моя!
Тонул ли кто в тебе, как я?
Один, по утренней заре,
Когда еще весь город спит,
И с подоконника сквозит…
И тридцать витязей прекрасных
В сетях тащили мертвеца!
Не Борна, нет – совсем другого:
Из русской сказки молодца.
Так думал молодой повеса,
Скача на тройке по мосту,
Где греки жадно ели раков,
В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов.
В его руке билет плацкартный,
И про себя несёт он вздор,
В зубах дымится нестандартный
Из портсигара “Беломор”.
В его душе сплошная драма –
Он снял две пиковые дамы
С одной колоды, и попал
На бабки, черт бы их подрал.
И вот вдали от жадных взоров
Решил он кинуть кредиторов.
К тому ж скажу я не тая –
В деревне вся его семья:
Мамаша – то была Наина!
Грузила в бочки апельсины,
А вечерами у окна
Бухала водку иль пряла,
И в третью смену родила
Продукт евгеники ужасный,
Такой, что трудно опознать.
Его Евгением назвала,
А на крестинах прошептала
Едва уж слышно: «твою мать».
Их в бочку с сыном посадили,
Где те же апельсины гнили,
Церквы поддатые отцы,
Которых мы хотим принять за образцы.
Несчастная им вышла доля –
Их многих удалили с поля.
И будь на то господня воля –
Не пропили б Москвы.
Французы молча отступали,
Ведь им зарплату не давали.
Бочка плыла по волнам,
Нынче здеся, завтра – там.
И вдруг с «Титаником» столкнулась,
Внезапно всё перевернулось,
И внутрь его вода плеснулась,
И был бы крепче этот таз –
Длиннее был бы наш рассказ.
А бочковые те герои
Пришвартовались к стенам Трои,
И вышли, чтоб перекурить
И славный город тот спалить.
А позже греки, что неплохо,
Гомера развели как лоха.
Он две поэмы им сваял,
Пересчитал вслепую деньги,
И уж до смерти отдыхал.
И Сильвер там на «Курске» тужит,
И Жюлю Верну верно служит.
Там студень с Бабою Ягой –
Кипит в печи, само собой,
Там русский дух, там брагой пахнет,
И экскрементами полей.
И под водой Садко резвится,
А из полей кричат «налей».
И я там был, и водку пил,
И харю кой-кому набил.
И через черный страшный лес
Сновал к нам транспорт МЧС.
И там я видел дуб зеленый,
Под ним Болконский обреченный
Свои кишки все разбросал,
Но все ж Онегину писал:
«Я помню чудное мгновенье,
Когда увидел привиденье
С мотором, блин, и Малыша…
Всему виною анаша!»
Над ним волхвы всё колдовали,
И про гадюку толковали:
Мол, не судьба ему с конём
Троянским встретиться вдвоем.
Онегин ждал же смерти дяди,
Уже не радовали… девы
И с пинтой водки он некстати
Топтал крестьянские посевы.

Так продолжалось год и день.
Закончим эту лабудень.

***

Весна! И дядя, крепко связан,
Уж тонет в полынье ночной,
Лошадка, труп его почуя
Плетется налегке домой.
И наш Евгений свечи тушит,
Чтоб завтра до обеда спать,
Фортуну боле неча ждать…
Труп дяди стал уж остывать.
Вдоль сейфа целый год бродил,
Где ассигнации, каменья,
И счет-фактуры на именье.
И вот час торжества пробил.
С утра, украсившись пробором,
Поел кефиру с помидором,
Душеприказчика он ждет,
Картуз в руке зажатый мнет.
В его виденьях кот ученый,
Но бедный, на забор залез,
Уставился, держась за примус,
На шестисотый мерседес.
Там за баранкой наш герой
Шампанским давится с икрой.
Судьба-злодейка, право слово,
Изменчива, как слог поэм,
И в сейфе, вырванном из пола,
Лишь двадцать акций МММ.
Он в скорбный зал хотел вбежать,
Никто не смог бы помешать,
И в дядю лом хотел он ткнуть
И там три раза провернуть…
Или порвать, блин, на гербарий…
Но протопили крематорий,
Запаковали колумбарий…
И полный черных страшных дум,
Онегин наш играет в DOOM.
И в ночь с субботы и на среду
На пьянки шастает к соседу.
…
Соседом был Владимир Ленский –
Поэт. В башке – бардак вселенский.
Он из Баварии бежал –
Видать, там денег задолжал.
Такой же враль, такая ж тварь,
Как наш Евгений, но пожиже,
Ну и труба чуть-чуть пониже,
Но все же – ценит государь.
Отнюдь не сразу и не скоро
Меж ними дружба пролегла:
Поджоги, кражи, мордобои,
И протокольные дела.
Извелся местный прокурор,
И пригласил на разговор.
И даже баню пропустил,
Куда двух девок приводил.
И в беловежской пуще трое
Тех отморозков собрались:
Свои границы расчертили,
Всё перетёрли. Напились.
И с той поры уж, господа,
В их графстве – мафия одна.
Народ аж взвыл. А что – народ?
Господ народ наш не… волнует,
Он больше на балах танцует
И взятки баксами берет.
Так други время прожигали,
Пятьсот бутылок опрастали,
Всего Гомера прочитали
И откровенно заскучали.
Уже не радует общак,
«Дом-2» и Ксения Собчак.

***

Соседом их был некто Ларин,
Не тот же, что в «Ментах» играл,
А был тем самым прокурором,
Что их на стрелке дожимал.
Растил двух дочек. Вот ей-ей –
В уезде не было страшней.
Татьяна старшею была,
А Ольга младше, не погодки.
Поверь, читатель, выдать их
В замужество – не хватит водки.
И даже встретив их впотьмах,
Крестился сам отец в сердцах.
К ним с детства Ленский заходил
Пожрать… Ну и гормон бурлил.
И с Ольгой, сидя у реки,
Чесали долго языки:
Что, мол, любовь, туды в качель,
За ноябрем придет апрель,
А там и замуж, блин, возьму,
Не веришь? Я те зуб даю!
Ну а покеда иди спать,
На энтом месте завтра – в пять!

Онегин литр свой допивал,
А Ленский всё носок искал.
«Куда, брателла, навострился?
Бухла же море!». «Уж напился.
Пойду к невесте – звали в дом…
Не брал из шкафа мой condome?».
«Не брал. Не баловался сроду.
Так ты влюбился в ту уроду?
У ей, кажись, еще сестра
Еще страшнее чем она?»
«Плевать. У нас тут только пьют,
А там и жрать еще дают».
Тут он не в бровь, а в глаз попал –
Онегин наш недоедал.
В его поместье жизнь чуть тлела –
Трусы аж сваливались с тела.
И лишь с гектара конопли
Он к сенокосу ждал рубли.
Он в гости с Ленским напросился,
И даже сбегал и побрился.
И их несет фургон зеленый,
И в нем Онегин окрыленный.
…
Пока глаза не привыкали,
Его три раза отливали
Водой колодезной, и вот
Уж адаптировался, скот.
Сидит и сыпет эпиграммы,
И анекдоты выдает.
А сам при этом жрет и жрет.
И вот, от наглости хренея,
Татьяну к узам Гименея
Склоняет Женя понемногу,
Уж протоптал он в дом дорогу,
И там почти он прописался.
Позвали б – там бы и остался.
…
Пока уродам двум везёт,
Не факт, что дальше им попрёт.

***
Зима! Крестьянин уж, гриппуя,
К погосту обновляет путь,
Свиную лихорадку чуя,
В аптеку прется как нибудь.
В Саратове уж слышен вой –
Трещат винты над головой:
Их губернатор хлорофосом
Посыпать сверху обещал.
Народ три дня его прождал,
Назло Минздраву умирал.
И хоть аптеки пустовали,
Никто сдаваться не хотел –
Лопаты зарывать устали
Толпу сопливых тел.
…
Онегин с Ленским, хохоча,
Лечились литром первача.
А заедали всё икрой,
Дарёной старшею сестрой.
А Ларин съел несвежий гриб
И подцепил свинячий грипп,
Три дня в постели тосковал.
«Пишите письма!» – завещал.
Минздрав проклявший в сотый раз,
Покинул Ларин наш рассказ.
…
Притихли дочки, понимая,
Что едет «крыша» их крутая,
Пора фамилии менять,
И к женихам переезжать.
И известив об этом мир,
Сестрёнки замутили пир.
Хоть не в столицах рождены –
Могём давать балы и мы:
Зажарены два петуха,
Вот – из пескариков уха,
В сенцах три ящика сухого,
И скрипача нашли глухого.
И вот – ответственный момент –
Им нужен женихов ответ:
Когда приедут, и готовы
Оне жениться, али нет.
У Ольги с Ленским вроде ровно
И свадьбу ждут они задорно.
Онегин, этот новосёл,
Воротит морду, как осёл.
Татьяну водит за гумно,
Но видно ж – ему всё равно,
Ему родней нет пищеблока,
Да, с женихом – одна морока.
Пора ему ответ держать –
И на маляву отвечать.
Татьяна инда вся взопрела,
От нервов литр водки съела,
Но написала ему в блог
(Вы зацените этот слог!):
«Я вам пишу – чего же боле?
Что я хочу еще сказать?
Засеяли картошкой поле,
Мышам за зиму не сожрать.
Смотрю я, милый мой, родной,
На календарь перекидной,
Черкни, как будешь не бухой –
Тот час поженимся с тобой.
Писать я боле не могу –
Сама вся пьяная в дугу.»
…
Наш Ленский ночь стихи писал –
На приглашенье отвечал,
И хоть стихи страдали рифмой,
Но всё ж старался, дурачок.
Онегин, что-то там замыслив,
Ответил SMS-кой «ОК».
…
Гостей полдома собрались,
Видать, дорвались до халявы,
И все как свиньи напились.
И, переев свиных котлет,
Пугали сельский туалет.
Онегин вечер весь молчал,
И только рюмки поднимал.
А Ленский всё стихи читал –
Ходил за Ольгой и гундел,
До чёртиков ей надоел.
И чтоб поэту насолить,
К Онегину подсела пить.
На брудершафт к нему ввязалась,
И смачно так поцеловалась.
Сидела Таня визави –
Буркалы стали как рубли.
А Ленский наконец заткнулся,
Зашевелился, встрепенулся,
Онегина давай пенять,
И сей конфликт подогревать.
«Ты, Жека, словно вражий тать!
Невест уж начал воровать!»
«Да забери, дерьма не жалко!»
«А ну заглохни, твою мать!»
Онегин хоть и добрый малый,
Про маму шутки не допёр,
К утру стреляться порешили
В отроге близлежащих гор.
…
Взбешенный Ленский ночь не спал,
Всё завещание писал.
(Ту ахинею – чтоб учесть,
Никто потом не смог прочесть).
Онегин пьяным очень был,
И про дуэль почти забыл,
Пока с утра опохмелялся –
Его уж Ленский ждать… устал,
Возок до места их домчал,
Вот секунданты помолились,
Волыны выдали и смылись.
И стало ясно, что комедь
Печально перешла в трагедь.
…
Они сошлись уж tet-a-tet,
И каждый поднял пистолет.
Впервые слышат горы бой
В таком забытым богом месте.
Стрелок, как видно, никакой,
Так отбыл Ленский грузом «двести» –
Убит поэт – невольник чести.
Их секунданты скорешились.
Свезли труп в морг. Потом напились.
Онегин водку жрать не стал:
Он на поминках хлопотал,
Чтоб, значит, вышло поскромней
(Всё обошлось в пятьсот рублей).
Страдали сёстры: вот облом! –
Не ходят женихи к ним в дом.
Онегин бросил свой удел,
И ночью в Питер улетел.
…
Прошло полгода. Тишь да гладь.
Володю стали забывать.
А на погосте крест скрипел –
Видать, сказать чего хотел…
…
Весна! И реки, торжествуя,
Ломают зимний льда покров,
Из подо льда таращат зенки
Полсотни зимних рыбаков.

И интересно, твою мать,
Как эту оперу кончать…
Мой штиль не очень-то высок,
И дышит Пушкину в пупок.
Нельзя войти реки в пучину,
Не замочив при этом ног.
Есть стихоплетчики-волкИ,
Не дописав, героев кинут,
Уподобляясь, как Сусанин
Так кинул польские полки.
…
Вперёд, читатель, посмотри ты,
Что Мастер сделал с Маргаритой!
То есть Онегин убежал,
И даже адрес не сказал.
У нас в Руси такая страсть –
Хотят в столицу все попасть,
Вишь, в Мухосранске жить немодно,
На поезд, и в столицу – шасть!
Ну ясен перец, там бомонд,
И в клубах ночью хоровод,
И там веселые таблетки
Кому попало суют в рот.
Куда ни плюнь – там все жируют,
И негры с биксами танцуют,
Там тонны баксов, кучи баб,
И пошляки в «Комеди-клаб».

Обеи сёстры подурнели,
К весне картошку с репой съели,
И что-то надо уж решать –
Сидеть ли тут или линять.
На счастье Ольге и вобче –
Квартировалась тут в/ч.
На Ольгу капитан запал,
Жениться даже предлагал.
Та на погост еще сходила,
Газ отключила и свалила.
И капитан теперь с семьей,
И пусть им будет Бог судьей.
Татьяна дольше горевала,
Героев наших вспоминала.
А по ночам хлестала водку
Под малосольную селедку.
Как только наступил апрель,
Повис замок между петель –
Затихло барское поместье,
И на дверях бумажка «sale».
Куда пошла, куда подАлась,
Кого нашла, кому отдАлась
Татьяна наша – то секрет
(Лишь Малдеру знаком ответ).
…
Онегин по стране метался,
Эстетом будучи – спивался,
И в Питере почти осел,
И отошел от всяких дел:
Пиры, театры и запои,
По пьяной лавке – мордобои,
Горячка белая и скука –
Да, жизнь поэта – просто мука.
Да если бы не клей «Момент» –
Как жил вообще интеллигент?
Однажды, выпив два по двести,
Он оказался в званом месте,
Ходил и деньги занимал,
И вдруг Татьяну увидал.
Вот зоркий глаз у подлеца!
Ей доктор пластику лица
Такую сделал – все упали,
А бабы с зависти сдыхали.
На ней со стразами жилет,
И от Сваровского лорнет,
Прическа, лодочки и сумка,
И с ней – известный всем брюнет
(Из очень маленькой страны
Заполонили мир сыны).
Она Онегина узнала,
Но даже виду не подала.
А лишь бутылку захватила,
Пошла в сортир и дверь закрыла.
Онегин речь аж потерял,
Ходил кругами и икал:
«Да как же так, едрена мать,
Я мог Татьяну проморгать?!
Ведь дело даже не в лице,
А в инфантильном подлеце,
Который я! Судьбы оскал!
О, сколько жизней я сломал!
Но, может быть, ядрен батон,
Красоткой буду я прощён?!
Простит, поймет – и к черту грусть –
У ней на хате пропишусь!»
Еще немного покрутился,
Собрал всю инфу он и скрылся.
И сидя дома на крыльце,
Копаясь вилкой в холодце,
Свое растравливая горе,
Шептал: «O tempora, o more!».
…
В особняке Татьяны тишь.
Грызет за стенкой кабель мышь.
И вдруг прервал Татьяны сон
В четыре ночи домофон.
Пришлось ей тапки обувать,
Искать пенсне и открывать.
И вполз Онегин чуть живой,
Держа букет перед собой.
И состоялся разговор…
… Читатель, я на мысль не скор!
Стихи писать сложней, чем прозу,
Так ты поэта пожалей
(Читатель ждет уж рифму «розу»,
Так на, возьми её скорей!).
В матерьях тонких меж полами
Так трудно точность удержать,
Как в мордобое истеричном
Нельзя не вставить «твою мать!».
И там не только это было…
…
«Осёл». «Мартышка» и «Кобыла»,
«Убийца». «Извращенец». «Тать».
«А чай не будут наливать?»
«Забудем всё». «Да я не пил».
«Смотри, кретин – цветок свалил».
«Ты чё вообще сюда приполз?».
«Налей мне кружку». «Там мороз».
«Мне жизнь испортил, и опять?!».
«Не надо рот мне затыкать!».
«А тут в кастрюльке не миноги?».
«А как же Ленский?!». «В рот мне ноги!».
…
Там много было этих фраз
И не шокировать чтоб вас,
Убрал я мат и междуречье,
Порядок фраз и просторечье
(Надеясь их запомнить впрок).
Не боле часа длился срок.
Я подчеркну его итог.
…
Итак, Онегину – облом,
Хоть, дурик, не смирился он.
Теперь Онегина с квартиры
Везут в Литейный, дом 4.
Но вряд ли дело заведут –
Ведь адвокаты тут как тут.
…
Тянуть волынку нет уж мочи,
И дело двигается к ночи,
И вот практически финал,
И всё, что мог – я рассказал.
…
Поэт, по сути – тот же враль,
И любит он читать мораль,
К тому же лишних пару строк
Ему поддержат кошелёк.

Не усложняйте жизнь сверх меры,
В себя не требуйте вы веры,
Любите жизнь такой как есть,
Убавьте спесь свою и лесть.
Жизнь не скроить с чужих лекал.
Финита. Dixi (я сказал).

(с) 2010 М. Бараков

г. Саратов